О популяризации науки

Ася Казанцева — научный журналист, биолог, лауреат премии «Просветитель» 2014 года и автор книги «Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости».
Из интервью «Газете.Ru» 
— Как ты можешь прокомментировать, что среди ученых есть доля верующих? Я говорю не о креационистах, а о тех, кто занимается наукой и при этом верит в Бога.
— На самом деле здорово, когда люди обладают возможностью придумать себе воображаемого друга. Вероятно, это сильно снижает их тревожность. Но все же, по статистике, вера редко сочетается с наукой. Скажем, есть данные о том, что в Бога верят целых 90% обычных американцев, но при этом всего 7% членов Американской академии наук. В Великобритании, в Лондонском королевском обществе, число верующих ученых еще меньше. Собственно, это совершенно предсказуемый результат: люди, склонные к научному методу, менее склонны к тому, чтобы допускать непроверяемые факты вроде существования Бога.
— Можно как-то объяснить с научной точки зрения склонность к религии?
— Есть отрывочные данные, что эта склонность может быть врожденной, может зависеть от особенностей мозга. Существуют исследования, свидетельствующие о том, что у людей с височной эпилепсией часто возникают яркие религиозные видения. Но совершенно очевидно, что на любой признак влияют и гены, и среда. И гены могут влиять, допустим, на склонность к конформизму, к принятию ценностей своей референтной группы — а дальше уже все зависит от того, верующей или неверующей будет эта группа. А вообще на протяжении многих лет эволюции верить в Бога было выгодно. Вера в Бога способствует сплоченности сообщества…
— А насколько выгодно верить в Бога сейчас?
— Скорее нет. Многие исследования обнаруживают ярко выраженные негативные корреляции между религиозностью общества и его культурным и экономическим процветанием. Но главная проблема в том, что вера в Бога — самый дурацкий и при этом весьма распространенный мотив для ненависти и для оправдания самых чудовищных поступков. Таких, как теракты в Париже. Террористы, убивающие мирных жителей с криком «Аллах акбар», прекрасно понимали, что погибнут и сами. Но это их не только не остановило — напротив, придало этой затее смысл.
Потому что Бог посмотрит с неба, даст им 40 девственниц и все такое. Это война двух миров — варварского и цивилизованного, и этой войны не было бы без религии.
— А хорошее что-нибудь можешь о религии сказать?
— Ну, есть много экспериментов, показывающих, что люди могут вести себя более прилично, когда считают, что кто-нибудь на них смотрит. Скажем, отдают больше денег партнеру в экономических играх. Там причем есть потрясающие работы о том, что достаточно нарисованных глаз на экране компьютера или вообще трех точек, расположенных в виде глаз и ротика. А если этот треугольник из трех точек перевернуть, то эффекта не будет и люди не станут оставлять больше денег — на них же не смотрит никакая морда. А идея того, что Бог на тебя смотрит, проходит, скажем, через Библию красной нитью, постоянно там встречается. Прямо как у Оруэлла. Но, кстати, когда исследователи сравнивают, кто ведет себя более прилично, когда никаких нарисованных глаз нет, — атеисты или верующие, то часто выясняется, что верующие, но только в тех случаях, когда им непосредственно перед выполнением задания напомнили о Боге.
А вообще, конечно, человек создал Бога по своему образу и подобию. С помощью религиозных идей можно формализовать и рационализировать самые разные наши врожденные склонности. Как хорошие — типа любви к ближним, так и плохие — типа ненависти к чужакам.
— Если бы ты была лжеученым, то как бы ты мстила популяризаторам науки?
— Шикарный вопрос. Не знаю. Зато помню историю, которую где-то описывала Татьяна Тихомирова. Сейчас она иммунолог и популяризатор науки, а вот в 16–17 лет была сильно увлечена всякой эзотерикой и лженаукой, чуть ли не в гомеопатию верила. И она поступила хитро и коварно: она пошла в медицинский институт, чтобы овладеть технологиями и опытом научного исследования, получить статус, а после этого развивать лженауку с медицинским дипломом. Но, естественно, получилось так, что ей пришлось в университете учиться, и через пару курсов ей стало понятно, что ученые знают, о чем говорят, а лжеученые не знают, о чем говорят. И она перешла на светлую сторону.
То есть если бы я хотела быть лжеученым, то мне было бы вдвойне важно получить естественно-научное образование.
Дело в том, что при определенной усидчивости и соответствующих навыках можно придать наукообразный вид почти чему угодно.
Например, я не понимаю, почему гомеопаты так плохо стараются доказывать, что их метод лечения работает, совсем не пытаются ссылаться на научные статьи. Да, конечно, если ссылаться на большие обобщающие исследования, то становится очевидным, что гомеопатия работает не эффективнее, чем плацебо. Но при этом при большом желании все же можно найти некоторое количество работ с маленькими выборками, в которых вроде как гомеопатия показала какой-то эффект. Обычные сбои случайного распределения: если бесконечно долго кидать монетку, рано или поздно мы найдем последовательность орлов или решек нужной длины, так и тут. И если гомеопаты бы сели и почитали, например, 300 научных статей, из них выбрали 50, из которых более-менее вытекает, что эффект гомеопатии чуть-чуть превышает эффект плацебо, то на основе этого можно было бы сделать текст про «научную обоснованность» гомеопатии. Гомеопаты этого почти не делают, другие лжеученые этого не делают совсем. Наверное, не хватает образования. А может быть, просто незачем: общественность-то не приучена требовать ссылок на источники, всему верит на слово. Это, собственно, более серьезная проблема, чем само по себе существование лженауки.

 

 

Write a comment

Comments: 0